Сбежала от матфака

— Элина Николаевна, вы в 17 лет переехали в Архангельск из села Черевково, Красноборского района, не страшно было?

— Как-то об этом не думалось. Это сейчас с юга области едут в Череповец, Котлас, Вологду, а мы раньше поступали в свои областные вузы. В Красноборском районе была развита лесная промышленность — значит, юноши ехали в АЛТИ. Девушки — в медицинский институт или педагогический. Вот как приехала сюда в 17 лет, так всё время здесь и работаю.

— Два года вы работали в своей родной школе и два года учились в аспирантуре в питерском университете имени Герцена, но всегда возвращались обратно в Архангельск.

— Несмотря на отъезд, я не теряла связь с кафедрой. Мне сразу было сказано, что я поеду в аспирантуру. Георгий Георгиевич Фруменков поставил задачу перед всеми кафедрами — укреплять научный потенциал. Аспирантура была только в ведущих вузах страны, и провинциальные направляли туда студентов. Подразумевалось, что я один год отработаю и поеду поступать. Я и поехала, но когда увидела сколько надо к экзамену вступительному готовить, вернулась в школу. Под нажимом заведующей нашей кафедры начала готовить французский язык, чтобы сдать весной кандидатский минимум. Через год поступила в аспирантуру заочно и стала работать ассистентом на кафедре. А потом мой научный руководитель перевела меня на очную форму. Летом я работала здесь, у нас столько заочников было! Приемы по сто человек!

— Почему, учась на широком историко-филологическом факультете, вы сосредоточились именно на филологических исследованиях?

— Так получилось, что я стала больше заниматься на кафедре русского языка. Наверное, я предрасположена больше к аналитической работе, логическому мышлению. Изначально даже хотела на математику поступать, но за три дня до экзамена перенесла документы. Все лето зубрила формулы, а вступительные экзамены стала сдавать по истории и литературе! Кроме того, на любой факультет необходимо было сдавать сочинение и иностранный язык. Из одной школы нас приехало в Архангельск шестеро, все поступили и все потом работали в школах.

Не скажу, что сейчас студенты больше знают, чем раньше, но они раскованные, свободные и внешне совсем другие.

— История и филология сейчас разведены по разным институтам, как вы считаете, это хорошо?

— Так сделали, потому что сейчас нет необходимости в широком профиле. У нас и так образование стало слишком широким. С одной стороны, общее образование историко-филологическое — это хорошо, но с другой — чтобы стать настоящим профессионалом, надо углубляться во что-то одно. Будем надеяться, что двухступенчатое образование пойдет в эту сторону.

— А какие научные интересы у вас?

— Я уже всем в жизни перезанималась! Считается, что я специалист по синтаксису, но синтаксис — очень сложный и многоплановый объект, так что здесь у меня тоже один предмет: предложения односоставные, их семантика и функции. Я преподаю теоретические курсы, веду спецкурсы и семинары, приходится все с текстом связывать, с лингвистикой. Обычно, я говорю, что занимаюсь теорией языка, синтаксисом русского языка, методикой преподавания. Все три стези слились, и переходных аспектов между этими направлениями много.

— Вы уже столько лет преподаёте. Кем из своих выпускников вы особенно гордитесь?

— Всеми горжусь! Меня ведь практически уже вся область знает, я была почти во всех средних школах региона. У нас была система консультационных пунктов. Многие учителя, которым мы давали советы, заслуженные, всегда поддерживают с нами связь и приезжают в гости. Например, Елена Евгеньевна Котцова, заведующая кафедрой русского языка, профессор, докторскую защитила. Или Андрей Васильевич Петров, доктор наук, руководитель театра «Балаганчик». Помню, он поступил на первый курс, а летом его призвали в армию. Отслужив, он продолжил учебу. Я его сразу звала ассистентом на кафедру, но он отказался. Он работал год в Приморском районе, в школе, где его сразу поставили директором. Потом он учился в аспирантуре, защитил докторскую, профессор кафедры уже несколько лет.

— Какие сейчас происходят изменения в русском языке?

— Устои языка традиционны, а обновления связаны с нашей социальной жизнью. Нас захлестывает стихия жаргонной разговорной речи. Англицизмы, заимствования, которые мы употребляем без перевода, оказывают очень большое влияние на русский язык. Мне кажется, это временно, в каждую эпоху есть своя струя влияния. Язык впитает, что необходимо и что ему на самом деле покажется важным, всё остальное отбросит. Ведь не случайно в истории языка мы выделяем периоды. Сейчас все изменения связаны с развитием информационных технологий. На кафедре у нас есть словарная группа, и мы готовим вторую часть второго тома словаря «Народной разговорной речи города Архангельска», посвященного молодежному жаргону. За словарь мы получили грамоты «Лучшее справочное издание» и «Лучшая книга года».

— Как знатоку русского языка, вам не горько от таких новшеств?

— Я всегда говорю — употребляй, если понимаешь и можешь объяснить. И учитывай аудиторию. Сленг есть в любом языке. Человек из него вырастет, как из детских штанишек. Постепенно он окажется в другой языковой стихии и большинство из этих слов уже не будет в его активном запасе.

— Скажите, пожалуйста, каким образом развивать свою речь?

— Следить за своей речью и вспомнить школьный учебник. Если человек не прислушивается к окружающим, не открывает справочник или самый простейший словарик, он не улучшит свою речь. Классическую литературу читать тоже нужно, но не на первом этапе. Сначала человек читает, вдумывается в богатство языка, на подсознательном уровне улавливает строй языка, но ему все равно придётся заглядывать в какие-то справочники. Если же человек учился в университете, он должен знать, как следить за своей речью и что читать, его уровень языка поднимается во время многолетнего обучения. Правда, одна из преподавателей недавно сказала мне, что студенты нас не понимают и не улавливают половину смыслов, как бы мы не говорили.