Добрый праздник

ТОЛЬКО ХОРОШЕЕ

Анна Лукачук. Маленьким.

Маленький Никита шел по заснеженной улице, красиво украшенной огоньками к Новому году. Кружащийся в воздухе снег падал на глаза, но оступиться мальчик не боялся – за руку его крепко держал дедушка. Он возвышался над улицей, широкими плечами раздвигая смыкающиеся ряды домов. С таким дедушкой и снег, падающий за шиворот, был не страшен, и гололедица, спрятавшаяся под белой корочкой на земле. И эта дедушкина важность, казалось, передавалась и самому Никите. Тот шёл с гордо поднятой головой и лишь изредка шмыгал носом, когда мороз совсем по-хулигански щипал за щечки.

- Деда, а елку по телевизору покажут?

- Покажут.

- С гирляндами, пузатыми шарами и красной сияющей звездой на макушке?

- Да. И ребятишки вокруг нее хороводы на площади водить будут.

В том, что дедушка знает все-все на земле, маленький Никита никогда не сомневался. На высоких полках деда было множество книг с красивыми корешками. Вечерами он рассказывал мальчику захватывающие сюжеты древних легенд, от которых сны были один ярче другого.

Красивую елку с хороводами и сияющей звездой Никите хотелось увидеть с того самого дня, как в их городе елку ставить отказались. Папа с мамой говорили какие-то длинные слова, которых мальчик не понял. Дедушка объяснил, что в этом году, когда городской начальник пришел в лес, белочки рассказали ему, что самую красивую елочку уже забрали. А раз она была одна, то поставят ее в главном городе страны, и всем покажут по телевизору. С тех пор маленький Никита очень ждал этого чуда – красиво украшенной елки в центре страны.

Единственный, кто огорчал мальчика, идущего с дедушкой по празднично украшенной улице – соседский Ромка. Тому, казалось, было не до Нового года вовсе. Все ребята во дворе расстроились, когда с утра вышли из дома и вместо нарядных снеговиков нашли растоптанные комки снега с проглядывающими из сугробов морковками.

− Деда, а Ромка подарок на Новый год не получит?

− Почему это?

− Потому что плохой.

− Новый год или Ромка?

− Ромка, конечно, деда. Новый год плохим не бывает.

Маленькому Никите всегда нравилось, что когда дедушка смеялся, лицо у него морщилось складочками, каждая из которых смеялась вместе с ним. А еще дед умел простыми словами объяснить то, что мама с папой не умели. Вот и сейчас, мальчик узнал, что Ромка, оказывается, никакой не плохой. Потому что, как Новый год не бывает плохим, так и ребята в их дворе. И много кто еще. Только иногда обиженными бывают, или уставшими, а плохими – никогда.

Сначала Никита никак не мог в это поверить, но дед никогда его не обманывал, ведь все герои его легенд и вправду существовали. По крайней мере, за крылатых коней мальчик точно мог поручиться – их он видел во сне, быстрых и сильных.

Едва он увидел за окном Ромку, как тут же всунул ноги в теплые ботинки, ладошки − в варежки, и побежал на улицу. Соседский мальчуган как раз доламывал испеченные Танечкой из дома напротив снежные пирожки у песочницы. Но Никита не стал звать старших, заливаться слезами или бросаться на Ромку с кулаками. Вместо этого он сел рядышком на занесенный снежком край песочницы и посмотрел на соседа.

− Ромка, а у тебя телевизор есть?

− Отстань.

− Ну, скажи, есть или нет.

− Ну, нет, дальше что?

Ромка был таким насупившимся, но это Никиту уже не пугало. Вместо хулигана рядом с ним сидел обиженный на весь свет мальчишка, который не мог увидеть самую красивую ёлку страны. И это Никиту удивило – мороз одинаково щипал их за щечки до красноты, у них обоих промокли варежки, потому что снежинки на пряже быстро таяли, но Никита мог посмотреть на самую красивую ёлку по телевизору, а Ромка − нет.

− Приходи к нам на елку смотреть.

Отчего-то маленький Никита уже знал, что дедушка, помогающий родителям на кухне с пирожками, против не будет. Да и сам Ромка, хоть и глядит исподлобья, но обязательно придёт смотреть на ёлку по телевизору. И маму с папой приведет – они по очереди работали водителями трамвая, на котором дедушка возил Никиту в бассейн по вторникам и пятницам. У Ромкиной мамы с собой всегда были конфетки, а у папы внушительные усы – мальчик каждый раз задумывался, каково это, чесать такие гребешком каждое утро.

И по телевизору обязательно покажут самую красивую елку страны, и всем она понравится. Даже Ромке понравится. И он тоже будет радостно хлопать в ладоши, а наутро пойдет вместе со всеми лепить новых снеговиков – еще лучше прежних.  Потому что люди бывают уставшими и обиженными, но на деле, как и Новый год, плохими никогда не бывают.

РИСУНКИ НА ОКНАХ.

Алина Стасюк. Подросли.

«Дорогой Дед Мороз, пожалуйста, подари мне на Новый Год дорогой смартфон или крутую дорогую приставку, как ты подарил Сереже из 4 «А».
Ваня».

Ваня поставил жирную точку и прищурился, внимательно перечитывая короткое письмо. Ошибок, кажется, не было, и он удовлетворенно кивнул самому себе и спрыгнул со стула.

Мама что-то готовила на кухне, весело насвистывая, а Папа сидел за столом и лениво листал газету. Ваня подошел к Маме, дернул ее за подол халата, и, дождавшись, когда она посмотрит на него, важно протянул свернутый листок.

− Что это у тебя? – улыбнулась Мама, вытирая руки полотенцем.

Папа заинтересованно выглянул из-за газеты.

− Письмо Деду Морозу.

Мама прочитала письмо и покачала головой.

− Милый, боюсь, Деду Морозу не по карману такие подарки. Ты только подумай, скольким ребятам, кроме тебя, он должен приготовить гостинец!

− Но почему у кого-то будет приставка, а у меня нет?! – воскликнул Ваня. – Я хочу телефон или приставку, а не дурацкие игрушки!

− Ваня! – вмешался Папа, нахмурившись. – Не повышай голос! Если ты будешь так разговаривать с родителями, то Дед Мороз вообще не принесет тебе подарок!

Ваня посмотрел на разозленного Папу, отложившего газету, на погрустневшую Маму. Ему было стыдно за то, что он расстроил их, но и обидно от того, что кто-то (может быть даже снова Сережа из 4 «А») получит приставку или телефон. Мальчик сжал губы, стараясь не заплакать, и убежал в свою комнату, хлопнув дверью.

Папа начал было подниматься, чтобы последовать за сыном и отругать его за такое поведение, но Мама только покачала головой и вздохнула, решив, что Ване лучше побыть одному и подумать над своим поведением.

В своей комнате Ваня тут же изо всех сил пнул подвернувшуюся под ногу мягкую игрушку − большого бурого медведя. Медведь ударился о стену и упал на пол рядом с окном. Мишку стало жалко, все-таки именно его мальчик нашел под елкой в прошлом году.

− Если Дед Мороз и дарит такие хорошие подарки Сереже, то точно не за хорошее поведение, − сказал Ваня медведю.

Медведь громко фыркнул.

Ваня в то же мгновение испуганно отпрыгнул от игрушки. Он прижался к двери и стал лихорадочно нащупывать ручку, не сводя глаз с ожившего медведя. Ручка никак не хотела нащупываться, а Ваня уже вовсю представлял, как медведь кидается на него, как в той страшной игре, которую показывал ему друг в школе...

− Ты очень глупый мальчик, если думаешь, что Дед Мороз раздает всем эти ваши звонилки, − продолжил медведь. – Ой, да посмотри ты в окно!

 Ваня оглянулся и открыл рот. На него смотрела, совершенно точно, ф е я. Самая настоящая, с крыльями, маленькая и беловолосая. Фея перелезла через подоконник, так что голова и туловище у нее были в квартире, а ноги – на улице.

Ваня моргнул. Фея не исчезла.

Она с пыхтением влезла в комнату и затопала крошечными ножками, стряхивая с себя снег. На подоконнике мгновенно образовался сугроб размером почти с саму фею.

− Сплошная морока, скажу я тебе, рисовать на этих ваших новых окнах, - поделилась она. – А ведь всех перед Новым Годом надо порадовать!

Ваня снова посмотрел на окно и понял, о чем говорила крошечная девочка с крыльями. Прозрачное стекло украшали замысловатые серебристо-голубые завитки. Они были похожи на узор из цветов и листиков или на морские волны.

− Красиво же, правда? – гордо спросила фея, заметив взгляд мальчика.

Ваня молча покивал и ущипнул себя за руку. В мультиках так делали, когда проверяли – не спят ли. Ваня, похоже, не спал, потому что руке стало больно. Фея сидела на подоконнике, болтая обутыми в белые сапожки ножками; с них на пол медленно пикировали снежинки, на полпути превращаясь в капли.

− Ты что же, настоящая? – спросил, наконец, Ваня. – Ведь феи бывают только в сказках.

− А что же, не похожа?! – засмеялась фея. – Очень даже настоящая! Обычно все смотрят на наши труды, − она махнула рукой в сторону окна, − а не на нас.

− А почему я смотрю на тебя?

− Потому что у тебя воображение богатое, − улыбнулась она и, вспорхнув с подоконника, оказалась прямо у Вани перед носом, − Хоть ты и дурачок.

Она постучала кулачком Ване по лбу:

− Никаких этих ваших бренчалок Дед Мороз не носит! Он их вообще не любит, только мешают нам работу делать! Дети сидят и смотрят в эти свои мигалки, и ни снегопада, ни сугробов, ни узоров моих не замечают! – с негодованием закончила она и топнула ножкой в воздухе.

Ване на нос посыпался холодный снег, и он от неожиданности чихнул. Фея благоразумно отлетела подальше.

− Но как же так? – растерянно спросил мальчик. – А что же...

− Это вам родители под елки кладут все эти ваши... штуки! – перебила его фея, кружа вокруг люстры с нарисованными на абажуре машинками. – А Дед Мороз настоящие подарки дарит, полезные. Почему ты думаешь, всю прошлую зиму не болел? Потому что наш дедушка постарался, ведь в предыдущий год ты половину третьей четверти с соплями ходил!

А ведь и правда. Ваня в позапрошлом году заболел в феврале и две недели сидел на больничном. А потом еще две недели носил с собой в школу носовой платок, потому что насморк никак не прекращался.

− А вот твоему Сереже из 4 «А» Дед Мороз уже второй год подряд дарит хорошее зрение, − вздохнула фея. – Скоро и это не поможет.

Ване вдруг стало очень стыдно. Перед Дедом Морозом за то, что разозлился, и перед родителями за то, что потребовал таких дорогих подарков и расстроил их.

− Мне очень стыдно, − вслух признался Ваня. – Дед Мороз теперь на меня разозлится?

− Пф, Дед Мороз никогда не злится! – сказала, как отрезала фея. – Он добрый и хороший, и старается ради всех людей на Земле. А вот я очень-очень злюсь, потому что рисую на этих ваших глупых пластмассовых окнах свои картины, а вы и не смотрите!

  Фея так экспрессивно замахала руками, что с неё с удвоенной силой посыпался снег, а белые волосы встали дыбом.

  − Ты очень красиво рисуешь, − постарался успокоить Ваня фею, − я бы тоже так хотел.

  − Правда?

  − Правда-правда!

  − Ну, значит, научишься! – хитро улыбнулась фея и закружилась у него над головой, осыпая колючими снежинками. – Я полетела дальше рисовать, а ты брось эти свои пищалки и займись делом!

Она ловко спикировала на подоконник.

  − Погоди! – спохватился Ваня, − а ты придешь еще?

Но фея уже исчезла. За окном шел крупными хлопьями снег. Мальчик прижался носом к окну, прямо в середину большого серебристого цветка, и постарался разглядеть фею. На мгновение ему показалось, что снежинки – это юбочки спешащих оставить на окнах рисунки фей. Но потом он моргнул, и они снова стали обычными комочками снега.

В дверь тихонько постучали, и Ваня оторвался от разглядывания узоров на окне. Мама заглянула в комнату.

− Что ты тут делаешь, милый? – удивилась она.

Ваня указал рукой на окно:

− Смотри, как красиво.

Мама подошла к нему и села рядом.

− И правда, красота, - согласилась она. – Гляди, вот тут цветок.

− А тут как будто елка, − Ваня указал пальцем на похожий на дерево узор. – Мам?

− Что, милый?

− Извини, что я раскричался. Я переписал письмо Деду Морозу.

Мама растроганно улыбнулась. Конечно, она не могла сердиться на своего сына.

− Я не сержусь, дорогой. Что же ты пожелал?

− Краски. Хочу рисовать такие же красивые рисунки, какие феи Деда Мороза рисуют на окнах.

Мама округлила глаза и наклонилась к Ване, шепотом спрашивая:

− Что же, их рисуют феи?

− Самые настоящие, − таким же шепотом ответил мальчик. – Я сейчас тебе все расскажу.

Мама закивала и выпрямилась, устраиваясь поудобнее. Она приготовилась слушать.

Крошечная фея выглянула из-за оконной рамы. Она ойкнула, увидев забытую лужицу на подоконнике, и щелкнула пальцами, чтобы убрать улики. Ваня оживленно рассказывал своей Маме о феях, а она его внимательно слушала.

Фея улыбнулась и изо всех сил подула в сторону Мамы, отчего та поёжилась, почувствовав неизвестно откуда взявшийся холодок. Тихо хихикая, фея полетела к следующему дому. У нее было еще очень-очень много работы.

СЧАСТЬЕ

Дарья Очеретенко. Для самых больших.

Она бежала по улице и спрашивала у прохожих: «Где можно продать счастье?». Некоторые шарахались от нее как от сумасшедшей, другие робко показывали направление. Наконец, она увидела заветную вывеску «Ломбард» над обшарпанной дверью. Она ворвалась в старое пыльное помещение, запустив за собой пару снежинок и морозный воздух. Вокруг был склад странных и удивительных вещей: золотые телескопы, древние карты, сокровища затонувших кораблей… Услышав звон дверного колокольчика, к ней вышел оценщик – статный худощавый седоволосый господин в костюме и с моноклем на правом глазу.

− Добро пожаловать в ломбард, − произнес он почтенным басом.

− Здравствуйте! Скажите, ведь это у вас… − она задыхалась от возбуждения, − Это у Вас… Это у Вас можно продать счастье?

− Да, Вы пришли по адресу. Покажите Ваш товар, − спокойно ответил ей оценщик.

Она с воодушевлением полезла в сумку, и достала помятое, немножко неказистое, но теплое счастье, бьющееся в такт ее сердцу. Оценщик аккуратно взял его и стал рассматривать через монокль.

− Я сама его растила. Целых двадцать три года! Ну, что скажете? –  ей не терпелось узнать стоимость.

− Хм… Довольно неплохое счастье, только какое-то помятое, − задумчиво ответил ей оценщик.

− О, это все из-за первой любви. Мы были очень близки, но он уехал учиться в другой город. Пришлось расстаться… Сейчас он уже женат, − она погрустнела и опустила голову вниз, уставившись на носки своих стареньких сапог. Снег на них уже успел растаять, образовав вокруг маленькие лужицы.

− С чем связана продажа? – оценщик глянул на нее искоса, делая вид, что продолжает смотреть на счастье.

− Ну… Я хочу начать жизнь с чистого листа. Сегодня же 31 декабря – самое время начать жить  по-новому. Это счастье мне не нравится, в нем слишком много боли. У меня поднакоплены деньги, но на новое счастье из магазина мне чуточку не хватает. Да и пока есть одно счастье, второе не дают. С этим же строго, − она развела руками и погрустнела еще сильнее.

− За Ваше счастье я готов дать около двух бронзовых монет, − постановил он и положил счастье на прилавок перед ней.

− Как? Так мало? – она была готова заплакать.

«Как так? Неужели столько лет я работала зря?» − крутилось в ее голове. Даже в самом страшном сне не приснится, что твое родное счастье может оказаться дешевле утренней газеты.

− Я готов Вам дать больше, если Вы продадите мне в комплекте со счастьем любовь, − задумчиво произнес оценщик.

Она судорожно полезла в сумку и достала оттуда свою любовь, небольшую, но очень яркую и красивую.

− Держите, забирайте. Она нужна мне еще меньше, чем это безобразное счастье, − решительно сказала она.

Оценщик взглянул на любовь.

− Я дам Вам десять золотых монет за оба товара. Вы согласны?

Через несколько минут она уже бежала по морозу, сжимая в руках небольшой мешочек с деньгами. Затем она зашла в магазин и купила счастье. Новое, гладкое, без вмятин и швов. А заодно приобрела любовь: совсем маленькую и невзрачную, ту, на которую хватило денег.

Ровно через год она вновь зашла к оценщику. Из маленькой сумасшедшей на вид девчонки она превратилась в богатую даму в дорогой шубе.

− Добро пожаловать в ломбард, − на автомате произнес оценщик, выйдя к гостье, - О, я Вас помню. Вы продали мне свои счастье и любовь в канун прошлого Нового года. Что хотите продать на этот раз?

− На этот раз, − сказала она с интонацией, с которой обычно осуждают за спиной какую-нибудь «подругу», − я пришла не продавать, а выкупать. За этот год столько со мной всего произошло: я успешно вышла замуж за богатого человека и тут же развелась с ним, отсудив огромную кучу денег. Но с новым счастьем у меня как-то не срослось, оно не понимало всех моих желаний. А совсем недавно я встретила того самого молодого человека, про которого говорила год назад. Помните? Мою первую любовь. Я с такой ностальгией вспоминала его все это время. Его жена сбежала с каким-то инженером-химиком. А он до сих пор в меня влюблен, представляете? Хочу составить ему хорошую партию, но для этого мне нужны мои старенькие счастье и любовь. Вы же понимаете, насколько в этом мире важно все свое, родное…

Она все говорила и говорила, не останавливаясь. Оценщику были вовсе не нужны все подробности ее жизни, но он сделал вид, что внимательно слушает. Когда же она, наконец, закончила, он произнес:

− Ваше счастье у меня уже купили.

− Как? Кто же посмел? – она побагровела от злости.

− Один молодой мужчина. Примерно лет двадцати пяти. Он совсем один. Его жена сбежала с каким-то инженером и забрала с собой его счастье. Он, правда, никогда ее не любил и женился от одиночества. Утверждал мне, что был влюблен лишь однажды, но, уехав отсюда, потерял связь со своей возлюбленной. Теперь ищет ее. Я ему даже скинул цену из жалости, − ответил ей оценщик, пожав плечами.

Она, злая, стремительно выбежала из ломбарда на мороз. И погналась за своей первой любовью. Нашла его совсем рядом − в парке. Встретив ее, он лишь улыбнулся, расставил руки для объятий и предложил разделить с ней и счастье, и любовь. Она почувствовала тепло и стук своего счастья и согласилась.

С тех пор она снова стала самой собой: доброй, милой и веселой. А он навсегда перестал быть одиноким. Теперь они делили одно счастье и любовь на двоих и гадали, почему же они не додумались до этого раньше?